Зухра Сидикова
Самое начало апреля и в воздухе – яростное предчувствие весны. Безудержно тает снег, превращаясь в жидкую серую кашу, в которую так и норовит свалиться младшая сестрёнка Катюшка.
- Катя, ну скорей же! Опоздаем в сад.
- А я не хочу в сад! – ноет Катюшка.
- Что значит – не хочу?! – возмущается Таня. - А куда же я тебя дену? У меня ещё уборка, потом готовка, а потом ещё в школу.
- Не хочу-у-у-у!
- Хватит, не маленькая уже! – Таня продолжает тащить на буксире упирающуюся сестрёнку.
Сначала вверх по улице, потом - через маленький парк, мимо школы, в которой учится Таня, потом – мимо пруда, который уже совсем оттаял, и только тоненькая кромка льда блестит у берега. Путь не близкий. А ведь Тане ещё нужно успеть забежать в магазин за хлебом и молоком.
И, конечно, на обратном пути пройти мимо школы до того, как прозвенит звонок на первый урок, тогда она успеет увидеть Серёжу Беляева из десятого класса. Он всегда стоит на крыльце перед уроками. Он совсем уже взрослый, играет на гитаре в школьном ансамбле. И глаза у него синие-синие. Ни у кого больше нет таких глаз.
В детском саду Таня быстро раздевает хнычущую Катюшку, обещает забрать её пораньше, и бежит сломя голову, то и дело поскальзываясь на мокром снегу, одёргивая пальтишко, из которого давно выросла.
Перед зданием школы она сбавляет шаг, поправляет волосы под шапочкой, так чтобы чёлка немного выглядывала наружу - чуть-чуть на глаза и набок - и проходит мимо мальчишек, стайкой стоящих у главного входа. Сергей, конечно, даже не взглянет в её сторону. Девочка-шестиклассница… сколько их пробегает мимо и вздыхает по нему по школьным углам? Но Таня получает удовольствие от этого почти ежедневного ритуала. На большее она не претендует. Для её полудетской любви этого достаточно.
Она забегает в магазин, со всех ног мчится к своей старенькой двухэтажке, взлетает верх по лестнице.
Из квартиры напротив выходит соседка, учительница на пенсии Елизавета Петровна.
- Здравствуйте, Елизавета Петровна, - выпаливает запыхавшаяся Таня.
- Здравствуй, Танюша. Как у тебя дела? Что-то ты давно не заходишь...
- Некогда, Елизавета Петровна, вы ведь знаете…
- Знаю, Танюша, - сочувственно вздыхает Елизавета Петровна. – Но ты всё-таки заходи. Скучаю по твоим песням и стихам. Написала что-нибудь новое?
- Некогда… - виновато говорит Таня. – Я побегу?
- Конечно. Беги, девочка. Я вечером зайду, поговорю с мамой.
Добрая Елизавета Петровна… всё не теряет надежду уговорить маму отдать Таню в музыкальную школу. Она даже приводила к маме свою подругу, учительницу музыки, полную армянку с усиками над верхней губой, тётю Маргариту, которая послушала, как поёт Таня и сказала, что у девочки – способности, и нужно заниматься. Но мама лишь пожала плечами: «За музыкалку платить надо, а у меня лишних денег нет. И так концы с концами еле свожу». На двух работах, ещё и подъезды мою. И вообще, Елизавета Петровна, не морочьте девчонке голову. Пусть к работе приучается, нечего в облаках витать.
Дома Таня подметает пол, стирает Катюшкины колготки. Чистит и заливает холодной водой картошку. Вечером останется просто сварить и заправить постным маслом. Хорошо, что сегодня не нужно готовить суп, пришлось бы повозиться. А так осталось время сделать домашку по русскому. Вчера Таня не успела. Пришлось помогать маме мыть подъезд, а потом ещё Катюша долго не засыпала.
Ровно в час начинается вторая смена в школе. Нужно бежать. Мария Николаевна, классный руководитель, не любит, когда на её уроки опаздывают.
В школе Таня старается быть незаметной. Она стесняется своего мешковатого школьного платья с вытертыми локтями, своей стоптанной обуви. Ей всё время кажется, что одноклассницы во главе с Алёной Резниковой смеются над ней. Поэтому она быстро пробирается в класс и тихонько садится на свою парту - последнюю у окна. Она сидит одна. Бывшая соседка и единственная Танина подруга Маринка Петрова в этом году перешла в другую школу, её отцу дали новую квартиру, и теперь Таня осталась совсем без поддержки в этом классе, который за шесть лет учёбы так и не стал ей родным.
На первом уроке Мария Николаевна объявила, что двенадцатого апреля состоится торжественный сбор пионерской дружины, посвящённый дню космонавтики, и что их шестой «А» должен достойно выступить на этом торжественном мероприятии. Нужно нарисовать стенгазету и подготовить какое-нибудь выступление. Лучше, если это будет песня о наших мужественных и героических космонавтах.
- Алёна, - говорит Мария Николаевна отличнице и активистке Резниковой. - Петь, конечно, будешь ты.
Конечно, кто бы сомневался? Как всегда Резникова со своей командой подхалимов и подлиз. В каждой бочке затычка. И петь – она, и рисовать – она. И на сборы пионерских активистов в Москву – тоже она.
А её, Таню, Мария Николаевна только дежурить оставляет в классе - полы мыть вместо кого-нибудь заболевшего, да цветы поливать на подоконнике.
Она и не знает, что Таня поёт не хуже Алёны, а может, даже лучше. Мария Николаевна никогда не привлекает Таню к общественным делам класса. Всегда только Резникова и её команда… но когда-нибудь и Таня сделает что-нибудь заметное. Такое, что даже Серёжа Беляев скажет: молодец, Васильева.
- Итак, ребята, - говорит Мария Николаевна. - Первым делом нужно найти хорошую песню. Даю вам на это два дня. Алёна, ты слышишь меня?
- Слышу, Мария Николаевна, – важничает кривляка Резникова.
- Но только песня не должна быть заезженной. А то окажется, что на сборе её будут петь все классы. Послезавтра проведём классный час, выслушаем все предложения.
Вечером, укладывая Катюшку, Таня пропела ей первый куплет и припев новой песни. Это была песня о Валентине Терешковой. О том, что Валя была обыкновенной девчонкой, которая мечтала о звёздах. О том, как мечта помогла ей стать самой бесстрашной женщиной в Советской стране. Таня восхищалась Терешковой и считала, что и песня об этой необыкновенной женщине должна быть необыкновенной. Катюшка засыпала, а Таня пела о звёздах, которые сияли высоко и звали к мечте.
- Не вой! - крикнула мать из кухни. - Укладывай ребёнка. Поздно уже.
Через два дня Мария Николаевна спросила.
- Ну что, ребята, как дела с песней? Времени осталось совсем немного. Алёна, выходи к доске. Какую ты песню подготовила?
Алена спела «Земля в иллюминаторе».
- Ну что ты, Резникова, – удивилась Мария Николаевна. - Эта песня не подойдёт. Её все знают. И 7-ой «Б» будет петь эту песню. Ну, есть ещё у кого-нибудь варианты?
Стрельцов и Малютин спели о том, что и на Марсе будут цвести яблони.
Толстая Маша Веретенина грустно спела колыбельную медведицы.
Мария Николаевна была чрезвычайно расстроена.
- Нет, ребята. Всё это не подходит. Нужно что-то совсем другое. Что же делать?
Таня робко подняла руку.
- Чего тебе, Васильева? Выйти нужно? Ну, иди, только по коридору не слоняйся. Иди, не отвлекай класс.
- У меня песня… - чуть слышно проговорила Таня.
- Что ты там бормочешь? Говори громче! – Мария Николаевна не любила Таню. Таня это знала, и поэтому обычно старалась не попадаться ей на глаза. Но сейчас был особенный момент.
- У меня песня… - прошептала Таня. Все взгляды устремились на неё. Таня почувствовала, что у неё загорелись уши.
- Она говорит, что у неё песня! – хихикнул низкорослый, очень вредный Славик Малютин.
- Песня? Ты песню подготовила? – удивилась Мария Николаевна.
- Да! – горло у Тани перехватило. Теперь она не была уверена в том, что сможет петь на глазах у всего класса.
- Ну ладно, – развела руками Мария Николаевна. - Иди к доске. Пой.
Или ты просто слова принесла?
- Нет.. Я.. спою. – Таня совсем съёжилась.
Алёна Резникова перешёптывалась с соседкой по парте Зойкой Толмачевой, которая бегала за ней как собачка. Обе хихикали.
- Ну ладно, Васильева. Пой уже как можешь. Не задерживай нас, скоро звонок.
Таня встала у доски. Откашлялась… помолчала… и запела. Она отвернулась к окну и старалась не смотреть на класс. Сначала голос срывался, не слушался. Но с каждой новой строчкой всё более крепчал, становился выше, звонче. Она забыла обо всех и обо всем. В окно заглядывал кусочек совсем уже весеннего голубеющего неба, а Таня пела о звёздах, которые сверкали в тёмной бездне и звали к мечте обыкновенную девочку Валю.
Закончила она песню в полнейшей тишине. Было слышно, как звенит под потолком первая весенняя муха. Прошло несколько секунд. Наконец, заговорила Мария Николаевна.
- Васильева, ты меня удивляешь. Я и не знала, что у тебя такой хороший голос. Как красиво ты поёшь! Вот уж никогда бы не подумала. Почему ты никогда об этом не говорила? И какая хорошая песня! Что-то я никогда её не слышала. По радио передавали?
Таня взглянула на Резникову и Толмачёву, глядевших на неё во все глаза, перевела дыхание и сказала.
- Я сама сочинила.
- Как это сама? - Похоже, мир Марии Николаевны рушился. Таня Васильева, которая мыла полы в классе за всех болеющих и тихонько сидела на последней парте тише воды, ниже травы сочинила песню! И какую песню!
- Да врёт она! - сказала Толмачёва. – Сама сочинила, как же! Эту песню вчера по радио передавали.
Таня от возмущения не знала, что сказать.
- Это ты врёшь, Зойка! – вдруг сказал Гарик Оганесян. – Она сама песни сочиняет. Мамина подруга тётя Лиза говорила моей маме, что Танька сочиняет песни, и что она - талант.
Таня удивилась, потом поняла: тётя Лиза – это Елизавета Петровна, а мама Гарика – это полная женщина с усиками - тётя Маргарита, которая тогда приходила к ним домой слушать, как поёт Таня.
- Замечательная песня!.. - сказала Мария Николаевна и заходила по классу, стуча каблуками. - Нужно обязательно отправить её в комитет советских женщин. Валентина Терешкова – Председатель этого комитета. Думаю, ей понравится песня, которую написала наша Таня.
- Мария Николаевна так загорелась идеей, что не заметила, как приобняла за плечи Таню, которая вдруг из просто Тани-тихони с последней парты стала нашей, совсем как в детском стишке.
- Итак, Таня, на сегодня ты освобождена от уроков. Сейчас мы пойдём с тобой к Петру Кузьмичу. Он подберёт нам аккомпанемент. И на празднике ты сама споёшь эту чудесную песню. Остальные все – на математику! Резникова, Толмачева, вы сегодня дежурные! Вымоете полы в классе! И не забудьте полить все цветы!
Растерянные девчонки уныло переглянулись. А Таня вспомнила, как однажды Елизавета Петровна, поругавшись с соседкой бабой Аней, ехидной старушкой с первого этажа, вечно сующей нос не в свои дела, сказала, подняв вверх палец: «Справедливость когда-нибудь восторжествует!»
Петр Кузьмич – аккордеонист, аккомпанирующий на всех школьных праздниках, - быстро подобрал аккомпанемент к Таниной песне, похвалил её за хороший слух.
Таня репетировала два дня. Это были самые счастливые дни за всю её двенадцатилетнюю жизнь.
И вот этот день - день её триумфа – настанет завтра.
Таня очень волновалась. Но была уверена – всё будет хорошо. Голос звучал, как никогда чисто, подружка Маринка Петрова, к которой она съездила вчера вечером, одолжила ей свою беленькую кружевную блузку, а Екатерина Петровна, у которой был очень маленький размер обуви – свои английские туфли на маленьком каблуке. Шёл последний урок. Таня сидела, как на иголках. Сейчас она сбегает за Катюшкой в сад, покормит её, уложит спать, и будет готовиться к празднику. Нужно помыть голову. Погладить юбку и пионерский галстук. В Танюшином сердечке прочно поселилась радость, которая тоненько звенела и лопалась маленькими пузырьками как малиновая газировка. Несмотря на неодобрительные взгляды и насмешки Алёны Резниковой и Зойки Толмачёвой.
Катюшка как будто нарочно никак не хотела уходить из группы.
- Танечка, ещё чуть-чуть поиграю, пожалуйста! Мы с Наташкой кукол кормим. Ну, пожалуйста, посиди в коридорчике. Ну, пять минут…
Таня посидела пять минут, потом ещё пять, потом еще...
Если бы не эта задержка в саду, возможно, всё сложилось бы по-другому. Лучше для Тани, но хуже для того мальчика…
По дороге домой сёстры обогнали Алёну с Зойкой, которые шли из школы. Таня услышала за спиной смех и что-то о старых калошах. Наверное, смеются над чёрными резиновыми сапогами, которые были на Тане.
Таня встряхнула головой и прибавила шаг. Пусть смеются. Завтра всё изменится.
Она ещё издалека услышала крики. Кто-то звал на помощь. Крики доносились со стороны пруда.
Таня крепко схватила Катюшку за руку и побежала. Бедная Катюшка не успевала, несколько раз упала в грязный снег, испачкала колготки.
Трое мальчишек, совсем ещё малыши, наверное, первоклассники, стояли у самой воды. Кричали, плакали, звали какого-то Кольку.
И тут Таня увидела этого самого Кольку. Он барахтался в воде у берега, хватаясь за лед, который обламывался под его руками. Он несколько раз уже исчезал под водой, вязаная мокрая шапочка выныривала и снова исчезала.
- Стой здесь! - крикнула Таня Катюшке, - стой и не сходи с места! Если уйдёшь – прибью! Слышишь меня?! – затрясла Таня сестрёнку. – Слышишь?!
- Слышу, - заревела перепуганная Катюшка. - Не уйду-у…
Таня побежала к берегу…
Бежать было трудно. Снег здесь совсем раскис, смешался с грязью. Она падала и снова вставала. Только бы успеть, - думала она. - Только бы успеть.
Она оттолкнула мальчишек, скинула пальто, легла животом на берег.
Мальчик в этот момент как раз вынырнул. Она увидела его совсем уже белое лицо, огромные глаза.
Она протянула руку. – Держись! Держись за меня!
Но он уже ничего не понимал. Ещё несколько секунд и он утонет.
Таня разбила ногой лёд у берега. Он легко поддался. Сняла сапоги. Спустилась в воду, которая обожгла её ледяным холодом. Она знала это место. Летом они здесь купались. У самого берега на дне – небольшой земляной выступ. Потом сразу провал в глубину – яма. Если встать на этот выступ, и зацепиться рукой за эту корягу, то можно успеть схватить мальчишку за пальто и вытянуть его.
Таня подождала, когда в очередной раз Коля вынырнет, и крепко ухватила его за воротник. Мальчик оказался тяжелее, чем она думала. Она не сможет его вытянуть, он сейчас сорвётся. Она сама сейчас упадет и утонет. Катька кричит на берегу, плачет. Коряга трещит под рукой, выдержит ли? Какой он тяжёлый этот Коля. И какая холодная вода! Не могу больше, сейчас отпущу. Рука онемела. Ну же, Коля, помогай, держись!
Вдруг Таня почувствовала, что кто-то схватил её за руку. Она с трудом повернула голову. Алёна Резникова лежала в своём красивом голубом плащике на грязном снегу и держала её за рукав. Тянула изо всех сил.
- Держись, Танька! – кричала она. – Я тебе помогу! Зойка, на помощь!
Подбежала Толмачёва, перепуганная, плачущая.
– Тише ты! - крикнула Алёна. – Хватайся за меня! Потащили, быстрей, быстрей!
Втроем они вытащили мальчишку из воды. Он стучал зубами, кашлял.
Но был жив, жив!..
- Девочки, - сказала Таня – отведите его домой!
- А как же ты? – спросила Алёна.
- Я сама дойду…
Тане было нестерпимо холодно. Но нужно было идти. Скоро придёт мама.
Ночью у неё поднялась температура. Она бредила, металась по постели. Ей казалось, что она вышла на сцену. На неё смотрит зал. И Серёжа Беляев глядит своими синими глазами. Она открывает рот, чтобы запеть. Но не может. Голоса нет… И воздуха нет… Нет воздуха… Дышать трудно… И больно… Больно дышать… Мама!...
Скорая увезла её в больницу с тяжёлым воспалением легких.
- Здравствуй, Танечка!
- Здравствуйте, Мария Николаевна!
- Как твоё здоровье? Может быть, тебе ещё не нужно было приходить!
- Нет, уже всё хорошо! Я себя отлично чувствую! Мама сказала, что я могу сходить в школу. Ведь через три дня каникулы. И мы не увидимся целое лето!
- Привет, Таня!
- Привет, Алёна! Привет, Зойка!
- Приходи ко мне сегодня, Таня! Папа пластинки новые принёс, послушаем.
- Конечно, Алёна, приду обязательно!
- Здравствуй, Васильева!
- Здравствуйте, Петр Кузьмич!
- Ну как продвигается подготовка к поступлению в музыкальную школу?
- Всё в порядке, Петр Кузьмич. Готовлюсь!
- Если будет нужна помощь, заходи. Мы с тобой ещё споём!
- Хорошо!
- Здравствуй… Таня!
- Привет, Коля! Как ты? Не болеешь больше?
- Нет… не болею… А ты тоже выздоровела?
- Тоже! На пруд не ходишь больше?
- Нет!.. Мама сказала, чтобы ты к нам ещё приходила.
- Ладно! И ты к нам приходи. С Катюшкой поиграешь. Ну, беги – звонок скоро…
- Привет, Васильева!
- Привет…
- Ты – молодец! Смелая! И песня про Терешкову мне понравилась!
Приходи к нам в ансамбль – споёшь.
- Спасибо, Серёжа. Обязательно приду!..